Понятие "конституция" в армянском языке употребляется издавна наряду с другими понятиями (законоположение, уложение, уставная книга, судебник, каноническое право и т. д.), имеющими сходные значения. Однако они постепенно уточняются, приобретая значение конкретных понятий, и строго разграничиваются друг от друга. Об этом свидетельствуют уже сами названия трудов армянских мыслителей средневековья, таких как "Каноническая конституция" (начало V I в.), "Книга канонов" Иоанна Одзнеци (V I I I в.), "Каноническое законоположение" Давида, сына Алавика (начало X I I в.) и др. Что касается "Канонической конституции" царя Вачагана, то следует отметить, что по процедуре подготовки и особенно принятия данного документа, по характеру поставленных задач и целей и некоторых особенностей регулирования общественных отношений, этот документ имеет много общего с современными представлениями о конституции.

В этом отношении особое место в армянской действительности занимает труд Ш. Шаамиряна "Западня тщеславия" (изд. в Мадрасе в 1773 г., переиздан в 1913 г. в Тифлисе). Вторая часть этого труда представляет собой проект целостной Конституции Армении (здесь понятие "конституция" употребляется не в условном смысле, а в прямом – в современном понимании этого слова, ибо "Западня тщеславия" полностью соответствует всем основным характеристикам, пред? являемым к конституции). Этот проект конституции был предназначен для будущей освобожденной и независимой демократической Армении. В проекте представлены республиканский конституционный строй, права, свободы и обязанности человека и гражданина, основы организации высших государственных и местных органов власти и их компетенции, другие основные принципы регулирования общественных отношений. Проект полностью соответствовал прогрессивным требованиям своего времени, был составлен в соответствии как с демократическими принципами, так и с национальными правовыми традициями и представлениями.

Естественно возникает вопрос: чем об? ясняется то обстоятельство, что конституция была составлена для еще несуществующего государства, в то время как вообще конституции составляются для реально существующих государств.

Кстати, аналогичный случай в армянской действительности уже был. Речь идет об Армянском судебнике Мхитара Гоша, который был составлен в 1184 г., то есть тогда, когда Армения была лишена своей государственности. В этом плане интересно сравнение правовых принципов Судебника Мхитара Гоша и Судебника Смбата Гундстабля (1264 г.), который был составлен для Киликийского Армянского государства.

Можно предположить, что и Мхитар Гош, и спустя шестьсот лет после него, Ш. Шаамирян, руководствовались немеркнущей идеей восстановления армянской государственности – идеей "фикс" всех истинных интеллигентов, которые пытались выработать подходы, способные об? единить народ, стать ориентирами национально- освободительной борьбы, вооружить верой в возможность скорого восстановления государственности. В противном случае создание трудов, необходимых прежде всего для государства, лишено всякого смысла.

Считаем важным об? яснить, почему Ш. Шаамирян свой труд озаглавил "Западня тщеславия", а не просто "Конституция" – название которое в настоящее время кажется более естественным, тем более, что, как уже было отмечено, в армянском языке такое понятие было употребительным. Следует иметь в виду, что в Западном мире в то время существовала лишь идея конституции, не было ни американской, ни европейской традиции называть основной закон государства конституцией. Следовательно, не имея возможности следовать какому-то примеру, автор должен был пойти собственным путем. Ш. Шаамирян проявил оригинальный подход. Это становится ясным уже при знакомстве с полным заголовком труда, которое было принято в то время: "Книга названная ЗАПАДНЯ ТЩЕСЛАВИЯ для предупреждения всякого рода бесчинств". Отсюда однозначно вытекает, что целью основного закона является обуздание бесчинств и правонарушений. В тексте автор утверждает, что следует истиной и справедливостью создать "капкан" для правонарушителей. В целом создается впечатление, что автор, по-видимому, хотел в самом названии труда передать основной смысл и назначение конституции, а именно: конституция должна стать инструментом защиты от властных искушений, для сдерживания бесчинств чиновников и вообще законодательной, исполнительной, судебной властей.

Нам кажется, что под воздействием указанных идей в середине X I X века в Западной Армении, которая находилась под игом Османской империи, т. е. и на этот раз при отсутствии государственности, усилиями группы армянских мыслителей (Н. Русинян, Г. Отян и др.) было положено начало конституционного движения. Целью этого движения было добиться от правительства империи определенной автономии в национальных вопросах, в культурной, религиозной, образовательной сферах жизни армянских общин, а также в отношениях с государством.

В итоге, в 1863 г. правительство Турции официально утвердило документ и разрешило в указанных вопросах руководствоваться этим документом, который был назван "Национальная Конституция". Не вдаваясь в подробности, укажем только на одну особенность. Как известно, конституцией называется основной закон суверенного государства, о чем хорошо было известно авторам этого документа, ибо многие из них получили европейское образование. Следовательно, может показаться странным то обстояательство, что документ, регулирующий внутренние отношения общины, был назван не положением (или уставом), а конституцией. И не случайно, что многие исследователи этого документа называют его "положением". Однако знакомство с кругом поставленных задач, с принципами регулирования различных отношений, с формами организации национальных органов и т. д., не оставляет сомнений в том, что, несмотря на наличие некоторых элементов положения (или устава), указанный документ по своей сути является конституцией. Такой подход (подготовка правовой почвы для будущей государственности) повидимому об? ясняется также и тем, что они руководствовались библейским принципом, согласно которому для человека "следовало определить еще и правовые координаты, и не после, а до сотворения".

Однако в данном случае важна не правовая сторона вопроса. Авторы "Национальной Конституции", продолжая традицию, заложенную Месропом Маштоцем и продолженную Мхитаром Гошем, Ш. Шаамиряном и другими мыслителями, по примеру своих великих предшественников, решали в первую очередь политическую задачу:

а) способствовать восстановлению государства и с этой целью поднять и умножить дух национально-освободительного движения;

б) национально-освободительному движению придать опре-деленную ориентацию и идеологическое обоснование, участникам освободительной борьбы показать контуры будущего гуманистического государства, в котором они будут жить;

г) создать такие труды, которые после обретения независимости могли быть непосредственно использованы на практике и тем самым способствовали бы скорейшему становлению государственности.

Тем не менее первой действующей конституцией в армянской действительности, принятой в 1922 г. на государственном уровне, была конституция Советской Армении, в основе которой легли принципы Российской конституции 1918 г. После создания Советского Союза и Закавказской Федерации была принята новая конституция Советской Армении, на этот раз на основе Советской Конституции 1924 г. В последующем в Армянской ССР были приняты новые конституции в 1937 г. и в 1978 г., повторяя соответственно Конституции СССР 1936 г. и 1977 г.

В этой связи следует отметить, что так называемые советские конституции полностью были построены на теоретических принципах марксизма- ленинизма, соответствовали требованиям тоталитарного государства и, следовательно, не имели ничего общего с теми положениями и стандартами, по которым развивались западные конституционные теории. Поэтому в Армении не сформулировалось такое конституционное право, которое соответствовало бы представлениям правового государства и гражданского общества, - обстоятельство не позволившее Республике Армения в кратчайшие сроки принять новую постсоветскую конституцию, что имело место лишь в 1995 г. К сказанному следует также добавить, что вдобавок ко всему в результате семидесятилетного тоталитарного господства были основательно подзабыты конституционные познания прошлого и потому образовался большой разрыв между прежним наследством и современными представлениями. Точнее, современные западные ценности мы не можем сопоставить, сравнить и совместить с национальными ценностями, в результате чего мы оказались в роли пассивного подражателя.