Основные проблемы повышения эффективности конституционного
правосудия в Российской Федерации

   Эффективность правосудия в любой из его процессуальных форм непосредственно связана с целями судопроизводства и наиболее оптимальными способами их реализации. В связи с этим при определении проблем повышения эффективности конституционного правосудия необходимо исходить из его задач и целей.
   После принятия всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. действующей Конституции России и введения в действие Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. «О Конституционном Суде Российской Федерации» целевая направленность конституционного правосудия в нашей стране несколько изменилась. В настоящее время основными задачами Конституционного Суда Российской Федерации являются разрешение дел о соответствии Конституции законов и иных нормативных актов определенного уровня, толкование Конституции, разрешение споров о компетенции между органами государственной власти, а также проверка по жалобам граждан конституционности закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле. Выполнение названных задач выступает в качестве средства достижения целей защиты основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечения верховенства и прямого действия Конституции на всей территории России.
    По прежнему законодательству Конституционный Суд обладал не всеми из названных полномочий, но мог рассматривать дела о конституционности правоприменительной практики. По запросам высших органов государственной власти и собственной инициативе он также был наделен полномочием давать заключения о конституционности действий и решений Президента России и иных высших должностных лиц страны, если неконституционность их действий служила основанием для отрешения от должности или приведения в действие иного специального механизма их ответственности. В настоящее время Конституционный Суд России этого делать не вправе.
    До принятия нового Основного Закона страны Конституционный Суд Российской Федерации вынужден был действовать в условиях жесточайшего противостояния между законодательной и исполнительной властями, возглавляемых Президентом страны. Это и являлось, на мой взгляд, основной проблемой конституционного правосудия в тот период. Такое противостояние в условиях прежней компетенции Конституционного Суда привело к вовлечению судей в политический процесс и известному Указу Президента Российской Федерации от 7 октября 1993 г. о приостановлении деятельности Суда, которое продолжалось до февраля 1995 г.
В постсоветский период центральная проблема повышения эффективности конституционного правосудия в нашей стране связана с формированием единого конституционно-правового пространства в условиях федеративного государства. Без ее разрешения невозможно обеспечить юридическое равенство граждан на всей территории Российской Федерации, реализацию гарантированных Основным законом страны прав и свобод человека и гражданина, нормальное функционирование всех ветвей государственной власти. В связи с этим несколько слов об особенностях действующей Конституции Российской Федерации. Общепризнанно, что она отвечает самым высоким критериям развитой демократическо-правовой государственности, сложившемуся гражданскому обществу, цивилизованной рыночной экономике. Было бы наивным полагать, что такое государство или общество реально существует на начальном этапе постсоветского периода, в котором мы находимся. Пока это в значительной степени нормативная модель будущей России, но она требует решительных и последовательных действий по претворению ее в жизнь. Такое требование вытекает из положений самой Конституции, которая имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории России. Что касается Конституционного Суда, то для него положения действующей Конституции не абстрактный идеал, к которому лишь нужно стремиться, а вполне конкретный критерий и правовая опора для разрешения всех вопросов, отнесенных к его компетенции.
   Особую сложность в формирование единого правового пространства вносят особенности устройства нашей страны как федеративного государства. В какие крайности это иногда выливается, хорошо известно на примере Чеченской Республики, но она лишь вершина айсберга. На самом же деле нет ни одного субъекта Российской Федерации, в той или иной степени не затронутого коррозией правового сепаратизма.
    Такое положение связано с тем, что в соответствии с Конституцией страны в формировании правового пространства участвует и региональный законодатель, который нередко вторгается в предмет ведения федерального законодателя. По некоторым данным, до трети законов и иных нормативных актов субъектов Российской Федерации противоречат федеральному законодательству. Причем иногда грубо нарушаются такие конституционные ценности, как свобода передвижения граждан, их активное и пассивное избирательное право, права на приобретение, владение, пользование и распоряжение собственностью, единое экономическое пространство и др. Дальнейшее развитие регионального законодательства в том же направлении ставит под угрозу единство и целостность Российского государства.
     Разрешение дел о соответствии федеральной Конституции конституций республик, уставов, а также законов и иных нормативных актов субъектов Российской Федерации, изданных по вопросам федерального и совместного ведения, относится к компетенции Конституционного Суда России. Однако это возможно лишь по инициативе Президента страны, палат Федерального Собрания, определенной части их депутатов, высших судов страны, законодательных и исполнительных органов власти субъектов Российской Федерации. Таких же обращений на фоне сложившейся негативной ситуации с обеспечением единого правового пространства страны было явно недостаточно.
    В связи с этим принципиально важным является постановление Конституционного Суда от 7 июня 2000 г. по запросу главы республики Алтай, председателя правительства этой республики о проверке конституционности отдельных положений Конституции Республики Алтай. Названным постановлением, наряду с другими, признаны противоречащими федеральной Конституции положения Конституции Республики Алтай о ее суверенитете. При этом специально оговорено, что таким признанием не затрагивается вся полнота государственной власти, которой республика, наряду с другими субъектами, обладает вне пределов ведения Российской Федерации, а также ее полномочий по предметам совместного ведения.
    В обоснование позиции о неконституционности норм о республиканском суверенитете Конституционный Суд указал, в частности, что федеральная Конституция не допускает какого-либо иного носителя суверенитета и источника власти, помимо многонационального народа России. Следовательно, она не предполагает какого-либо государственного суверенитета, помимо суверенитета Российской Федерации. Наличие суверенитета у федерации в целом исключает существование двух уровней суверенной власти, которые обладали бы верховенством и независимостью, т.е. федеральная Конституция не допускает суверенитета ни республик, ни иных субъектов Российской Федерации.
    Указанная правовая позиция позволила Конституционному Суду в определении от 27 июня 2000 г., вынесенному по запросу группы депутатов Государственной Думы Российской Федерации, признать утратившими силу и не подлежащими применению отдельные положения конституций еще шести республик. В некоторых из них устанавливалось верховенство законов республики и ее право приостанавливать на своей территории действие федеральных правовых актов. В других – закреплялись особый договорный характер вхождения в состав федерации и международная правосубъектность республики, как суверенного государства. Третьи – относили к собственности республики землю, недра, природные ресурсы, расположенные на ее территории. При этом все оспоренные конституции исходили из принципа республиканского суверенитета.
    Названные постановления Конституционного Суда не первые в этом ряду, но по глубине затронутых вопросов и их значению для вовлечения регионального законодателя в единое правовое поле России они имеют явный приоритет. Вместе с тем Конституционный Суд Российской Федерации хорошо осознает, что это лишь начальные шаги на многотрудном пути к преодолению правового сепаратизма. И здесь очень важно объединить усилия всех ветвей федеральной власти для реализации принятых Конституционным Судом решений, поскольку существует и проблема их исполнения.
    В связи с этим актуальным представляется вопрос о взаимодействии Конституционного Суда с другими судами, входящими в судебную систему Российской Федерации. В соответствии с российским правовым регулированием компетенция Конституционного Суда России пересекается с компетенцией других судов, и такое пресечение происходит по разным направлениям.
    В частности, суды общей юрисдикции и отчасти арбитражные суды разрешают подведомственные им дела о проверке нормативных актов на предмет их соответствия нормативным положениям, имеющим большую юридическую силу, в том числе и тех актов, проверка конституционности которых относится к компетенции конституционного суда России. Например, в Верховном суде Российской Федерации могут быть оспорены нормативные акты Правительства России, но эти же акты по обращениям определенных субъектов могут быть проверены Конституционным судом на предмет соответствия их Конституции. Если Верховный Суд признает нормативное постановление правительства противоречащим федеральному закону, это не исключает права Правительства направить запрос в Конституционный Суд о проверке конституционности закона, послужившего основанием для вывода суда о незаконности постановления. Признание примененного судом закона неконституционным потребует пересмотра принятого им решения.
    Право других судов осуществлять проверку нормативных актов в порядке абстрактного нормоконтроля порождает серьезную проблему разграничения компетенции между ними и Конституционным Судом. Причем нередко высказывается позиция, что абстрактный судебный нормоконтроль должен осуществляться лишь в порядке конституционного судопроизводства. Нетрудно себе представить к каким негативным последствиям привело бы практическое осуществление такой точки зрения в условиях массового распространения случаев несоответствия регионального законодательства федеральному. И дело здесь не только в единстве правового пространства страны, но и в обеспечении конституционного принципа судебной защиты прав и свобод граждан и организаций, нарушенных принятием нормативных актов, противоречащих федеральному закону.
    То обстоятельство, что большинство нормативных актов могут быть проверены Конституционным Судом на соответствие их Конституции, положение дел не меняет, ибо граждане и организации вообще не могут быть субъектами обращения по таким спорам в этот суд. Они могут поставить лишь вопрос о проверке конституционности закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле. Основная масса нормативных актов, не соответствующих требованиям права, выявляется органами прокуратуры, однако прокурор не является субъектом обращения в Конституционный Суд Российской Федерации о проверке конституционности закона или иного нормативного акта в порядке абстрактного нормоконтроля. Генеральный прокурор России вправе обращаться в Конституционный Суд лишь по вопросу нарушения конституционных прав и свобод граждан законом, примененным или подлежащим применению в конкретном деле. Кстати, ни одного такого обращения не было, что, вероятно, свидетельствует о полной удовлетворенности Генеральной прокуратуры Российской Федерации состоянием дел с правами человека в нашей стране. Правда, судебная практика дает основания сомневаться в правильности такой позиции. Следует также учитывать, что данную проблему нельзя решить путем расширения перечня субъектов обращения в Конституционный Суд, поскольку даже в случае многократного увеличения судей он просто не в состоянии будет проверить весь массив нормативных актов, дела о которых уже в течение нескольких лет вполне успешно рассматривались судами общей юрисдикции. Кроме того, в отличие от других судов, Конституционный Суд вправе проверять акты лишь на предмет их соответствия Конституции, а не другим нормативным актам, имеющим большую юридическую силу. В связи с этим принципиальное значение имеет постановление Конституционного Суда от 11 апреля 2000 г. по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации». Постановлением признаны не противоречащими Конституции положения закона, которые наделяют прокурора полномочием обращаться в суд общей юрисдикции с требованием о проверке соответствия закона субъекта Российской Федерации федеральному закону. Соответственно, подтверждена конституционность и законодательства о праве суда разрешать такие дела. Федеративным характером государственного устройства страны обусловлена и проблема совпадения полномочий Конституционного Суда России и конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации, возможность создания которых предусмотрена Федеральным конституционным законом «О судебной системе Российской Федерации». В настоящее время в конституциях и уставах 35 субъектов Российской Федерации содержатся положения о создании таких судов, а в 10 субъектах они уже созданы и действуют. Вместе с тем существует незавершенность в правовом регулировании системы конституционного правосудия в стране, что порождает определенные противоречия. Основное противоречие состоит в том, что федеральный конституционный суд обеспечивает верховенство и прямое действие федеральной конституции на территории всей страны, а конституционные и уставные суды субъектов делают то же самое в отношении своих конституций и уставов на территории своих субъектов. Однако конституции и уставы субъектов в настоящее время содержат нормы, противоречащие федеральной конституции, и конкуренция между целями органов конституционной юрисдикции разного уровня таит в себе возможность защиты таких коллизионных норм. Конституционные и уставные суды субъектов проверяют региональные законы и иные нормативные акты, в том числе изданные по вопросам федерального и совместного ведения, на предмет их соответствия своим конституциям и уставам. Однако проверка тех же актов на предмет соответствия федеральной конституции относится и к компетенции Конституционного суда Российской Федерации. Такое совпадение предметов ведения может привести к разному разрешению одних и тех же вопросов конституционными (уставными) судами субъектов и федеральным конституционным судом. Для устранения этих противоречий следовало бы законодательно закрепить инстанционность производства по делам, относящимся к совместной компетенции местных конституционных (уставных) судов и федерального конституционного суда. Возможность обжалования решений конституционных (уставных) судов субъектов по таким делам в федеральный конституционный суд создало бы дополнительные процессуальные гарантии для реализации целей защиты основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечения верховенства и прямого действия Конституции Российской Федерации на территории всей страны.Таковы основные и специфические проблемы российского конституционного правосудия, обусловленные федеративным устройством государства, становлением и развитием федеративных отношений. Это не означает, что в работе Конституционного суда Российской Федерации не возникает иных сложных вопросов при разрешении конкретных дел, отнесенных к его компетенции. Однако они вполне успешно разрешаются в процессе текущей коллегиальной деятельности 19 конституционных судей, всех подразделений Конституционного Суда России.