Для стран советского блока понятие прав человека не было чуждым понятием, совсем наоборот. СССР и страны Восточной Европы являлись членами ООН, присоединились к международным пактам по правам человека и ряду других международных документов в области прав человека. В советском механизме пропаганды лозунг о правах человека имел свою особую нишу и интерпретацию. В этой связи необходимо подчеркнуть несколько существенных моментов.

В советской правовой науке права человека не рассматривались как универсальные, взаимосвязанные и взаимозависимые. Подчеркивались и на практике в известной мере гарантировались социально- экономические права, в то же время игнорировались или заменялись искаженным смыслом политические права.

Разработанный под влиянием советской правовой науки классовый метод развил подход к правам человека не по формуле “что государства понимают под принципами, провозглашая их”, а по формуле “как в данный момент выгодно было бы толковать эти принципы, чтобы достичь той или иной цели”, то есть национальные права не рассматривались через призму соответствия их международным нормам, а содержание норм международного права толковалось через классовые принципы национального права.

Характерно, что в СССР на конституционном уровне почти все права человека были декларированы, но практически большая часть из них была лишь “на бумаге”. Например, Конституция СССР 1936 года провозглашала как право неприкосновенности личности, так и то, что арест разрешается только с санкции суда или прокурора. Однако, фактически, сразу после принятия этой Конституции в 1937-1938 годах в СССР были осуществлены кровавые массовые репрессии и имело место фактическое бесправие личности.

Хотя после смерти Сталина началась постепенная либерализация тоталитарной системы абсолютной власти бюрократии СССР, но большая часть прав человека продолжала оставаться “на бумаге”. Например, Конституция СССР 1977 года “гарантировала” права на свободу убеждений и на свободное выражение своих взглядов, на самом же деле велась методическая борьба с любым свободомыслием.

Однако необходимо отметить что то, что права человека в значительной мере были закреплены на конституционном уровне, имело значение на этапе либерализации советского режима. Опираясь непосредственно на эти нормы Конституции, было возможно шаг за шагом легальным и ненасильственным путем продвигаться к демократизации общества и смене модели государства.

Важно отметить, что декларативный характер закрепленных в Конституции прав в большой степени осуществлялся таким образом, что подзаконные акты низшей юридической силы фактически были в противоречии с актами высшей юридической силы. На практике же реальные права индивида определяли не Конституция или закон, а инструкция, положение, приказ начальника и т.д. Работал принцип “прав тот, у кого больше прав”. К сожалению, эта практика нередко продолжается и сегодня.

Не могу не отметить и разрушительное влияние советского режима на сознание индивида и общественное сознание в целом.

Тенденцией советской идеологии было, с одной стороны, отрицать личность, формировать послушную, безликую толпу, а с другой стороны, поддерживать культ той или иной личности. Все отрицательное, в основном, объяснялось как остатки старого строя. Систематически создавался и поддерживался образ врага, как средство для достижения “высшей цели”, оправдывалось насилие по отношению к отдельному индивиду и группе индивидов.

Корни этой идеологии, к сожалению, полностью не вытравлены и часто продолжают давать довольно сильные ростки.

Латвийская Республика перед насильственным включением в состав СССР являлась членом Лиги Наций, взяла на себя обязательства по ряду международных документов в области прав человека, например, подписала Конвенцию о рабстве от 26 сентября 1926 года, Парижский договор от 27 августа 1928 года об отказе от войны как способа решения национальной политики и др.

Но нельзя наследие этого периода в области национального права слишком идеализировать, в особенности принимая во внимание государственный переворот 1934 года и установление авторитарного режима в Латвии.

Конечно, по сравнению с оккупационным режимом СССР, режим в Латвии перед оккупацией был несравнимо демократичнее и более уважающим права человека, поэтому в обществе была и продолжает существовать тенденция идеализировать этот режим. Часто имели место призывы возобновить часть нормативных актов того времени полностью, без изменений.

Однако за пятьдесят лет, которые Латвия была оккупирована, понимание прав человека в мире существенно изменилось, сделало в своем развитии большой, существенный шаг вперед. Например, Гражданский закон Латвийской Республики 1937 года предусматривал власть мужа в семье. Восстановить такую норму в обществе девяностых годов, конечно, недопустимо, поэтому, возобновляя действие Гражданского закона, как раз в части семейного права были внесены существенные изменения.

Говоря о правах человека в государствах бывшего советского блока, важным фактором, несомненно, является то, каким путем государства, которые насильственно были включены в советскую федерацию, восстанавливали свою независимость.

Вчера уже отмечалось, что когда говорят пушки -право молчит. Конечно, в странах, где восстановление независимости было связано с войной, проблемы прав человека обрели особую остроту.

Восстановление независимости Балтийских государств называют “песенной революцией”. Но и она требовала жертв. Мы не можем забыть январские события 1991 года в Вильнюсе и Риге. Но надо признать, что, к счастью, в целом в Балтийских государствах процесс восстановления независимости не был связан с массовыми нарушениями прав человека и жертвами.

Нельзя не отметить ещё некоторые моменты, связанные с “песенной революцией”. В период возрождения в общественном сознании сформировалось ошибочное представление о том, что при перенятии политической власти будут решены все проблемы и сразу во всех областях будет достигнут уровень жизни западных демократий.

Этого, конечно, не произошло. Смена экономической системы как по субъективным, так и по объективным причинам была связана с экономическим кризисом. Увеличилась безработица. Сбережения, которые “не съела” инфляция, были потеряны во время банковского кризиса. В результате катастрофически понизился уровень жизни большой части населения. В этих условиях часть народа теряет веру в идеалы демократического и правового государства, появляются требования “твердой руки” или призывы решить социальные проблемы граждан Латвии за счет неграждан.

Как я уже отмечал, именно права человека во многих государствах, в том числе и в Латвии, использовались как орудие в борьбе за демократизацию и независимость этих государств, поэтому характерно быстрое признание приоритета международных документов по правам человека.

Например, Верховный Совет Латвийской Республики, принимая Декларацию независимости 4 мая 1990 года, одновременно принял и “Декларацию о присоединении Латвийской Республики к международным правовым документам по вопросам прав человека”, в которой провозгласил о присоединении сразу к 52 разным документам.

С одной стороны, такая практика укрепляла формирование престижа прав человека и определяла курс на воплощение в жизнь этих прав, но, с другой стороны, продолжала отрицательную практику советского времени -декларативноcть характера норм прав человека, поскольку сам факт присоединения еще не обеспечивает реального воплощения в жизнь этих прав.

В момент принятия упомянутой декларации большинство из этих 52 международных договоров даже не было переведено на латышский язык, не говоря уже о публикации.

С накоплением опыта работы парламента многое изменилось и в практике ратификации международных документов. Закон “О международных договорах” от 1994 года и новый Регламент парламента определили четкие требования к процедуре внесения законопроектов, касающихся международных документов. Закон “О международных договорах” определил, что вместе с ратификацией международного договора публикуется и текст договора, а также были определены обязанности Министерства иностранных дел и других должностных лиц в связи с выполнением взятых обязательств.

Например, когда 4 июня этого года парламент Латвии ратифицировал Европейскую конвенцию о правах человека и её 1, 2, 4, 7 и 11 протоколы, ситуация была совсем другая, так как перед ратификацией имело место широкое обсуждение и разъяснение конвенции.

В этом зале уже много говорилось о важности закрепления основных прав и свобод на конституционном уровне.

Большинство посткоммунистических государств в девяностые годы разработало и приняло новые конституции. В эти конституции, как правило, входят и нормы, касающиеся основных прав и свобод человека. Например, новая Конституция Польши содержит главу II “Генеральные принципы свобод, прав и обязанностей человека и гражданина”. Вчера мы слышали подробное сообщение об укреплении прав человека в Конституции Армении, и примеры можно приводить еще и еще.

В свою очередь, в Чешской Республике нормы прав человека закреплены в отдельном акте, но Конституция наделяет этот акт особым статусом.

В июле 1993 года с созывом 5-й Саэймы в полном объеме возобновилось действие Конституции Латвийской Республики 1922 года. К сожалению, Конституция не содержала и по сей день не содержит общих положений о правах человека.

Разработка дополнений к Конституции, так называемой ”части прав человека”, началась уже в 1993 году и продолжается по сей день. В ныне работающем парламенте создана особая комиссия по этому вопросу. Комиссия разработала соответствующий проект, опубликовала его и предложила как государственным органам, так и негосударственным организациям, а также гражданам обсудить этот проект.

После рассмотрения предложений комиссия переработала проект и ожидается, что скоро он будет внесен в порядке законодательной инициативы. Оптимисты, к которым принадлежу и я, надеются, что ныне действующий парламент, полномочия которого истекают в ноябре 1998 года, успеет принять эти поправки к Конституции.

То, что права человека как единая, взаимосвязанная совокупность норм укреплены на конституционном уровне, является большим положительным шагом в развитии каждого государства. Задача Латвии этот шаг сделать в ближайшее время.

Однако не только конституционный уровень является существенным для нормативного укрепления прав человека. Важной задачей является замена всех нормативных актов советского периода соответствующим демократическому, правовому государству нормативным материалом.

После восстановления в Латвии независимости правотворчество проходило и проходит на всех уровнях и в очень быстром темпе. С одной стороны, это способствует быстрой смене старых, не соответствующих требованиям времени норм, а с другой стороны, характеризуется разработкой некачественных нормативных актов и их взаимными противоречиями. К тому же, внесение изменений в подзаконные акты сильно отстает от внесения изменений в нормы более высокой юридической силы.

В переходный период в Латвии правотворчество шло по разным путям.

Например, в областях, связанных с работой парламента и правительства, средств массовой информации и общественных организаций, а также предпринимательской деятельностью, новые нормативные акты были очень быстро разработаны и приняты. В других же областях, например, по вопросам судебного процесса (уголовно-процессуального, гражданско-процессуального, а также трудового законодательства) долго сохранялись старые, советского времени кодексы, в которые постепенно вносятся исправления и изменения.

К тому же, в Латвии было восстановлено действие ряда нормативных актов досоветского периода с внесением в них небольших изменений. Например, было восстановлено действие Гражданского закона 1937 года, Закона “О земельных книгах”, Закона “О нотариате” и некоторых других нормативных актов.

Таким образом, одновременно действуют нормативные акты, которые разработаны в разное время, по различной методике, с различной терминологией, что неизбежно вызывает как субъективные, так и объективные противоречия и не способствует укреплению высокой юридической культуры.

Важной предпосылкой обеспечения прав человека является создание демократического и правового государства, которое немыслимо без крепкой и независимой судебной власти. Государства бывшего советского блока получили в наследство судебную систему, которая не могла обеспечить требования правового государства, поэтому была необходима реформа судебной системы.

Закон ”О судебной власти” обозначил и статус органов и лиц, связанных с рассмотрением дел в суде. Позже статус этих органов и лиц был развернут и закреплен в законах ”Об адвокатуре”, ”О прокуратуре”, ”О нотариате”, “О земельных книгах” и других.

Одновременно все шире законы и другие нормативные акты предусматривали разрешение споров в суде. Число рассматриваемых в судах дел возросло. Однако практическая реализация судебной реформы проходила медленно и тяжело. Вновь созданная ступень суда -областные суды -реально начала работу только во второй половине 1995 года.

Задерживалась и реализация конституционного судопроизводства. Весной 1993 года правительство внесло в парламент законопроект о Конституционном суде. В связи с этим были разработаны и внесены соответствующие изменения в Закон “О судебной власти”, который предусматривал самостоятельное существование в Латвии Конституционного суда, компетенцию которого должен определять Закон о Конституционном суде. К сожалению, этот закон был принят только в июне 1996 года, а реально к работе Конституционный суд приступил лишь в декабре 1996 года.

Сегодня ситуацию в судах Латвии в целом нельзя оценивать как удовлетворительную. Это отмечается и в документе Европейского Союза “Agenda-2000”, в выводах и итоговой части которого указывается, что необходимо “постоянно и настойчиво стремиться к улучшению деятельности судебной системы”.

Опросы общественного мнения показывают, что суды в Латвии имеют сравнительно низкий престиж.

На состоявшейся в апреле с.г. в Риге конференции “Судебная власть и общество” было констатировано, что “в судах Латвии имеется 379 рабочих мест для судей, но фактически значительное количество их остается по-прежнему вакантным. Заполнить вакансии тяжело, ибо работа судей оплачивается недостаточно высоко, а количество рассматриваемых дел в судах непрерывно возрастает, престиж должности судьи среди юристов из-за упомянутых обстоятельств невысок. В ходе судебной реформы сменилось около 80% судей, и сегодня в судах работает много судей, стаж которых исчисляется месяцами или 2-3 годами. Конкуренции на должность судьи не существует, возможности выбора между кандидатами на должность судьи практически нет”. Постоянные изменения в законах и других нормативных актах требуют непрерывного самообразования даже опытных судей, не говоря уже о судьях, имеющих небольшой багаж опыта. Однако средства для обучения судей в процессе реформы в госбюджете почти не предусматриваются. Созданный Центр обучения судей, который успешно работает с 1995 года, в основном существует за счёт материальной помощи, которую оказывают такие международные организации, как Американская ассоциация адвокатов, Агентство международного развития США, Программа развития ООН и другие.

Не соответствует современным требованиям и материально-техническая база судов -помещения и техническое обустройство судов.

Немного коснусь и проблем независимости судебной власти. С одной стороны, еще 4 мая 1990 года Верховный Совет Латвийской Республики провозгласил, что Латвия присоединилась к “Основным принципам независимости судов” от 29 ноября 1985 года (приняты
VII Конгрессом ООН и одобрены резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН 40/32 от 29 ноября 1985 года и 40/32 от 13 декабря 1985 года). Конституция Латвийской Республики также провозглашает, что “судьи независимы и подчиняются только закону”. Но с другой стороны, в материальном отношении, как я уже упоминал, судьи находятся в зависимости от капризов исполнительной власти, и в связи с рассмотрением конкретных дел нередко делаются попытки осуществлять давление на судей. Так, например, неделю назад в Латвии произошел случай, который вряд ли был бы возможным в государстве с устоявшимися демократическими традициями. После того, как Рижский областной суд, рассматривая уголовное дело о вредительстве и злоумышленном банкротстве, отменил подсудимому меру пресечения -арест, министр юстиции и премьер-министр сделали заявление, в котором оценили решение суда как неприемлемое для общества и указали в связи с этим на необходимость пересмотреть принципы ответственности судей. После этого заявления последовал самоотвод состава суда, и теперь дело будет передано другому составу суда.

В таких условиях, конечно, проблематично гарантировать каждому индивиду право “на справедливое публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом” (ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод). Сомнительным тогда становится и другой принцип, провозглашенный этой Конвенцией, -что “каждый, обвиняемый в уголовном преступлении, считается невиновным, пока виновность его не будет доказана в соответствии с законом.”

Очень часто роль Конституционного суда в защите прав человека понимается слишком узко -только в связи с рассмотрением конституционных жалоб. По-моему, здесь функции Конституционного суда гораздо шире. Я хотел бы акцентировать внимание на трех аспектах.

Во-первых, тот факт, что в государстве действует Конституционный суд, уже сам по себе способствует соблюдению прав человека, закрепленных в нормативном акте высшей юридической силы, и при разработке подзаконных нормативных актов. В этом смысле не так важно, кто и как часто обращается в Конституционный суд, а важно то, что разработчик подзаконного акта вынужден считаться с тем, что в случае несоответствия подзаконного акта этот подзаконный акт может быть признан Конституционным судом недействительным, а суды общей юрисдикции имеют право при рассмотрении конкретных дел прямо применять нормы Конституции.

Фактически Конституционный суд является механизмом или “санкцией” принципу, что нормативный акт низшей юридической силы должен соответствовать нормативному акту высшей юридической силы, в том числе и тем международным договорам, которые государство в установленном порядке признало обязательными для себя. Например, п.9 ст.16 “О рассматриваемых Конституционным судом делах” Закона Латвийской Республики “О Конституционном суде” предусматривает, что Конституционный суд рассматривает дела “о соответствии национальных правовых норм Латвии тем заключенным Латвией международным договорам, которые не противоречат Конституции Латвии”.

Этот аспект особо важен в связи с уже упомянутой тенденцией, наследованной со времен советского периода -декларировать право на уровне закона, а на уровне подзаконного акта -всячески ограничивать.

Во-вторых, Конституционный суд своим решением может признать недействительными такие подзаконные акты или их части, которые противоречат правовой норме высшей юридической силы, таким образом предотвращая и нарушения прав человека, которые могут порождать подобные подзаконные акты.

По-моему, здесь не самое главное по чьей инициативе возбуждено дело и имеются ли в названии дела слова “права человека, основные права” или тому подобное. То, что название заявления не содержит слов “права человека” и заявитель не является отдельным индивидом, не означает еще само собой, что рассматриваемые нормы не относятся к правам человека.

К тому же, существенное значение имеет не только решающая часть судебного решения, когда установлено противоречие, но и весь приговор или решение, особенно его мотивационная часть, притом не только в случае, когда установлено противоречие, но и в случае, когда это противоречие не установлено. Кроме того, большое значение имеет развитие самой юридической мысли, как в отношении развития понимания содержания прав человека, так и в отношении развития методов интерпретации правовых норм. Например, то, что Конституционный суд Латвии в одном из своих решений сослался на всеобщие принципы права, вызвало большую дискуссию среди ученых-юристов и практиков.

Поэтому очень важны две вещи. Во-первых, процесс Конституционного суда должен гарантировать как заявителю, так и учреждению или должностному лицу, то есть “авторам” оспариваемого акта, возможность подготовить и выразить аргументированное юридическое обоснование по соответствующему делу. И во-вторых, судьи, вынося решение, должны иметь высокий профессиональный уровень.

Здесь существенным является как то, что к кандидату на должность судьи Конституционного суда предъявляются повышенные требования (в отношении практической или научной деятельности, безукоризненной репутации), так и то, что должна непрерывно повышаться квалификация этих судей.

И думается, что именно подобные обмены мнениями на международных семинарах и конференциях расширяют во многом кругозор судей.

К вышесказанному еще надо добавить, что у Конституционного суда Латвии в настоящее время имеется специфическая проблема, а именно: ни одно учреждение или должностное лицо, которым закон дает право подавать заявление о возбуждении дела о соответствии того или другого нормативного акта (нормы) имеющему высшую юридическую силу правовому акту -не менее двадцати депутатов Саэймы, Саэйма, Кабинет министров, пленум Верховного Суда, генеральный прокурор, Совет Государственного контроля и Государственное бюро по правам человека -продолжительное время не подает ни одного заявления о возбуждении дела.

В-третьих, важную роль, несомненно, в защите прав человека в Конституционном суде имеет конституционная жалоба или заявление. В настоящее время в компетенции приблизительно половины конституционных судов, созданных в государствах бывшего советского блока, такое право рассматривать конституционную жалобу или заявление гражданина имеется.

Компетенция Конституционного суда Латвии в настоящее время такое право не предусматривает. В первоначальном проекте предусматривалось право индивида обращаться в Конституционный суд, но так как в Конституции пока нет раздела о правах человека, парламент решил, что до того момента, пока не будет разработан соответствующий раздел Конституции, не предоставлять индивиду права обращаться в Конституционный суд. Сейчас неоднократно на различных семинарах в Латвии прозвучало мнение о том, что право внесения конституционной жалобы или заявления не следовало бы увязывать с внесением соответствующих изменений в Конституцию, и незамедлительно предоставить индивиду право обращаться в Конституционный суд. По-моему, такое мнение не до конца продумано, ибо уже само понятие “конституционная жалоба или заявление” указывает на закрепленные в Конституции права. В государствах, имеющих такие права, это обычно связано непосредственно с закрепленными в Конституции правами.

Но мы уже сегодня думаем о будущем. Ибо соответствующий раздел Конституции подготовлен и скоро будет принят.

В июле с. г. в Риге проводился международный семинар, организованный Венецианской комиссией совместно с нами и Агентством международного развития США. Еще один семинар на эту тему был в сентябре. Это значит, что мы готовимся очень серьезно и думаем о том, какие поправки в Законе о Конституционном суде нужны для обеспечения прав индивида обратиться с конституционной жалобой.

Не хочу повторять то, что было сказано вчера. Но еще раз подчеркну, что в этом аспекте нужна четкая законодательная регламентация.

Например, Конституция Чешской Республики устанавливает, что “Конституционный суд может рассматривать любую конституционную жалобу по принятым государственными учреждениями решениям или другой форме вмешательства этих учреждений, затрагивающих гарантированные Конституцией фундаментальные права и свободы”.

Статья 93 Основного закона Федеративной Республики Германия устанавливает, что “Федеральный Конституционный суд может принимать решения: ... 4а) по конституционным жалобам, которые могут быть поданы любым лицом, считающим, что одно из его основных прав или одно из прав, которое гарантируется пунктом 4 статьи 20 или статьями 33, 38, 101, 103 или 104, были нарушены государственным учреждением”.

Более подробно о вопросах, касающихся конституционной жалобы, говорить не буду, поскольку об этом много говорили выступившие до меня и, очевидно, будут говорить и после меня.

Хочу обратить внимание еще на одну проблему, являющуюся актуальной в связи с решениями Конституционного суда, особенно по делам, связанным с правами человека. А именно: Конституционный суд не является каким-то чудодейственным средством, который стоит над всеми институтами, и не может исправлять неполноту любого нормативного акта. Если имеется противоречие между актом высшей юридической силы и актом низшей юридической силы и этот нормативный акт просто ограничивает какое-то право нормой запрещающего характера, то Конституционный суд, признавая эти нижестоящие нормы недействительными, проблему разрешает полностью. В свою очередь, если с нормой с высшей юридической силой находится в противоречии норма с низшей юридической силой, которая устанавливает порядок реализации какого-либо права, и без этого порядка реализация соответствующего права невозможна, то путем признания утратившим силу акта низшей юридической силы проблема не может быть решена.

Необходимо, чтобы последовало действие соответствующего института государства, устанавливающего новый, соответствующий порядок.

Но это уже тема семинара об исполнении решений Конституционного суда, который состоится в ноябре в г. Тбилиси, поэтому сегодня данную проблему более подробно не буду рассматривать.

В заключение хочу сказать, что ни одно государство, даже так называемые старые демократии, сегодня не может сказать, что у него нет ни одной проблемы в области прав человека. Ну а в государствах, переходящих от тоталитарного режима к демократическому, таких проблем чрезвычайно много.

Чтобы эти проблемы разрешить, необходима система мероприятий. Конституционный суд -одно звено в этой системе.

Конституционный суд не является волшебной палочкой, но в упомянутой системе он занимает стабильное и незаменимое место.