Prapiestis

ЛИТВА

Дж. Прапиестис

судья Конституционного Суда
Литовской Республики

Защита прав и свобод обвиняемого в юриспруденции Конституционного
Суда Литовской Республики

За десять лет действия Конституции Литовской Республики (в дальнейшем – Конституция) открылась широкая панорама правовых проблем в институте обвиняемого.

Значительная их часть стала предметом юриспруденции Конституционного Суда Литовской Республики (в дальнейшем – Конституционный Суд). Юриспруденция Конституционного Суда в области защиты конституционных прав и свобод обвиняемого имеет многоплановый характер. Эта сфера деятельности Конституционного Суда не ограничивается исследованием соответствия Конституции только отдельных норм уголовно-процессуального права, определяющего правовой статус обвиняемого (подозреваемого, подсудимого). Предметом конституционного надзора были и конкретные нормы уголовного, гражданского, государственного и других отраслей права, также прямо или косвенно влияющие на правовое положение обвиняемого (подозреваемого, подсудимого) в уголовном процессе.

В частности, Конституционный Суд проверял, не противоречат ли Конституции нормы Уголовного кодекса Литовской Республики, определяющие правила действия уголовного закона во времени, предусматривающие конфискацию имущества как меру уголовного наказания (см.: Постановление Конституционного Суда Литовской Республики от 11 января 2001 г. "О соответствии части 2 статьи 7 Уголовного кодекса Литовской Республики Конституции Литовской Республики" и Постановление от 13 декабря 1993 г. "О соответствии части 2 статьи 148 Уголовного кодекса Литовской Республики и пунктов 1 и 2 статьи 93 Уголовно-процессуального кодекса Литовской Республики Конституции Литовской Республики"). Конституционный Суд защитил право лиц на возмещение ущерба, причинённого незаконными действиями органов дознания, расследования, прокуратуры и суда (см.: Постановление Конституционного Суда Литовской Республики от 30 июня 2000 г. "О соответствии части 1 статьи 3 и пункта 1 части 1 статьи 4 Закона Литовской Республики "О возмещении ущерба, причиненного незаконными действиями органов дознания, следствия, прокуратуры и суда" Конституции Литовской Республики"). Конституционный Суд исключил из правовой системы нормы Статута Сейма, не обеспечивавшие право лиц, отстраняемых от должности или лишаемых мандата члена Сейма в порядке процесса импичмента на основании подозрения лица в совершении преступления, участвовать в этом процессе и защищаться (см.: Постановление Конституционного Суда Литовской Республики от 11 мая 1999 г. "О соответствии статьи 259 Статута Сейма Литовской Республики Конституции Литовской Республики").

Следует подчеркнуть, что юриспруденция Конституционного Суда как в целом, так и в области защиты прав и свобод обвиняемого (подозреваемого, подсудимого) основывалась не только на положениях, нормах, принципах, закреплённых в Конституции. Конституционный Суд руководствовался также международными договорами (в частности Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод), ратифицированными Сеймом Литовской Республики и в соответствии с Конституцией являющимися составной частью правовой системы Литовской Республики. Учитывалась юриспруденция Европейского суда по правам человека как источник толкования права. Значительное место при принятии постановлений (решений) занимали и доктрины Конституционного Суда, разработанные на основе интерпретации положений, норм Конституции.

Уже в начале своей деятельности в области конституционной защиты прав и свобод обвиняемого Конституционный Суд подчеркнул, что вопросы уголовной политики государства (в том числе и процесс правового регулирования применения принудительного воздействия в отношении подозреваемых, обвиняемых, подсудимых) должны решаться, учитывая положения преамбулы Конституции Литовской Республики, провозглашающей, что литовский народ стремится к открытому, справедливому, гармоничному гражданскому обществу и правовому государству. Конституционный Суд в своей юриспруденции всегда исходит из того, что Конституция – единый акт, закрепляющий систему конституционных ценностей и устанавливающий их баланс, равновесие. Законодатель, устанавливая правовое регулирование, должен сохранить это равновесие. Защита гарантий одних конституционных ценностей не может создавать предпосылок для ущемления или нарушения других.

Анализ дел, рассмотренных в Конституционном Суде, даёт возможность указать, что Суд при защите прав и свобод обвиняемого весьма часто руководствовался и другими положениями Конституции и конституционными принципами: в частности, осуществление правосудия только судом; публичное и справедливое судебное разбирательство; неприкосновенность и беспристрастность суда; разделение функций суда и других субъектов уголовно-процессуальной деятельности; презумпция невиновности; равенство перед законом и судом; право на судебную защиту. Эти положения, принципы в конкретных постановлениях Конституционного Суда при решении вопросов конституционности отдельных норм, определяющих правовой статус обвиняемого, как правило, получали определённую интерпретацию. Например, относительно права на судебную защиту Конституционный Суд неоднократно подчёркивал, что в демократическом правовом государстве суд является основной конституционной гарантией прав и свобод человека, что конституционный принцип судебной защиты универсален. Поэтому согласно Конституции законодатель обязан установить такое правовое регулирование, которое гарантировало бы правовые возможности судебного разрешения споров о нарушении прав и свобод человека. Конституционный Суд отметил, что возможен и досудебный порядок решения споров. Однако не может быть такого правового регулирования досудебного порядка решения споров, которое сводило бы на нет право человека, считающего, что его права и свободы нарушаются, защищать их в суде. Развивая эту конституционную доктрину защиты прав и свобод человека, Конституционный Суд констатировал, что согласно Конституции судебная защита нарушенных прав и свобод человека гарантируется независимо от правового статуса лица. В суде должны защищаться нарушенные права и законные интересы как при прямом их закреплении в Конституции, так и при отсутствии такого прямого их закрепления в Конституции.

Уже говорилось, что юриспруденция Конституционного Суда по защите прав и свобод обвиняемого охватывает много аспектов. Поэтому неудивительно, что некоторые постановления Конституционного Суда вызвали определённый интерес не только в кругу юристов, должностных лиц, имеющих полномочия применять законы, но и среди политиков, общественности. Например, в Постановлении Конституционного Суда Литовской Республики от 8 мая 2000 г. "О соответствии части 12 статьи 2, пункта 3 части 2 статьи 7, части 1 статьи 11 Закона Литовской Республики "Об оперативной деятельности" и частей 1 и 2 статьи 1981 Уголовно-процессуального кодекса Литовской Республики Конституции Литовской Республики" Конституционный Суд рассматривал вопрос соответствия Конституции положений Закона "Об оперативной деятельности", фактически предоставлявших право субъектам оперативной деятельности применять модель, имитирующую преступную деятельность, в отношении Президента Республики и членов Сейма (понятие закона "преступную деятельность имитирующая модель", в сущности, соответствует понятию "тайные агенты").

В Конституции Литовской Республики установлено, что "личность Президента Республики неприкосновенна: до тех пор, пока он исполняет свои обязанности, он не может быть арестован, привлечён к уголовной или административной ответственности" (часть 1 статьи 86). В частях 1 и 2 статьи 62 Конституции установлено, что "личность члена Сейма неприкосновенна. Член Сейма без согласия Сейма не может быть привлечен к уголовной ответственности, арестован, не может быть иным образом ограничена его свобода".

Этими и другими положениями Конституции установлен иммунитет Президента Республики и члена Сейма. Иммунитет – это дополнительные гарантии неприкосновенности личности Президента Республики и члена Сейма, необходимые для надлежащего выполнения их функций, установленных в Конституции, и лишения возможностей негативного воздействия на этих лиц со стороны, например, должностных лиц правоохранительных органов. В связи с этим установление дополнительных гарантий личной неприкосновенности Президента Республики и члена Сейма является допустимым и не отрицает закреплённого в Конституции принципа равенства всех перед законом. Однако правовой статус Президента Республики как главы государства отличается от статуса любого гражданина, должностного лица, в том числе и от члена Сейма. Особенности статуса Президента Республики, члена Сейма определяют и разный объём иммунитета этих лиц.

Учитывая эти аргументы, Конституционный Суд констатировал, что в отношении Президента Республики недопустимо применение любых форм оперативной деятельности, в том числе и модели, имитирующей преступную деятельность. Конституционный Суд подчеркнул, что отсутствие в Законе "Об оперативной деятельности" запрета на применение модели, имитирующей преступную деятельность, в отношении Президента Республики даёт основание полагать, что такие оперативные действия в отношении главы государства допустимы, а это противоречит Конституции. Конституционный Суд также констатировал, что положениями Конституции не запрещается применение модели, имитирующей преступную деятельность, в отношении члена Сейма.

В указанном Постановлении от 8 мая 2000 года Конституционный Суд ответил и на вопрос конституционности применения модели в отношении других лиц, подозреваемых в совершении преступлений. Конституционный Суд подчеркнул, что применение модели, имитирующей преступную деятельность, – один из способов раскрытия подготовленного или начатого (но незаконченного), обычно тяжкого, преступления. С помощью такой модели субъекты оперативной деятельности стараются установить, как поведёт себя лицо в искусственно созданных условиях, благоприятных для совершения преступного деяния. Если лицо в такой ситуации совершает деяние, запрещённое в уголовном законе, создаются условия для доказательства его виновности в совершении преступления, ибо лицо, совершающее преступную деятельность, сознаёт общественную опасность своего поведения, сознаёт или обязан и имеет возможность сознавать запрещённость, противоправность своего поведения, понимает, что за несоблюдение таких запретов в отношении него могут применяться меры государственного принуждения, в том числе – разные процессуальные, оперативные мероприятия.

Тем самым Конституционный Суд констатировал, что не может быть установлено такое правовое регулирование применения модели, имитирующей преступную деятельность, которое сохраняло бы за специальными службами государства возможность подстрекать, провоцировать лицо на совершение преступления и, таким образом, создавать основу для его наказания. Провоцирование преступления и другие злоупотребления указанной моделью, по мнению Конституционного Суда, делают ее антиконституционной, а собранная в результате ее применения информация не является доказательством уголовно-процессуального значения.

Конституционный Суд подчеркнул, что исследование и оценка обстоятельств реализации модели, имитирующей преступную деятельность, – предмет судебного разбирательства. В соответствии с Конституцией суды имеют обязанность проверять и оценивать законность, достоверность, допустимость всех им представленных доказательств, в том числе и собранных оперативным путём. Суды в каждом уголовном деле, в котором применяется указанная модель, должны устанавливать, не было ли провокации, подстрекательства к совершению преступления. При установлении такого злоупотребления таким образом собранная информация не может считаться доказательством по делу.

Конституционный Суд также отметил, что в Конституции закреплено право человека на судебную защиту, на рассмотрение его дела независимым и беспристрастным судом не только во время судебного разбирательства, но и в течение всего процесса дела, в том числе и во время предварительного расследования. Только при соблюдении требования беспристрастного процесса расследования уголовного дела создаются гарантии объективного, судебного разбирательства и справедливого разрешения уголовного дела. Требования беспристрастного процесса применимы и при совершении оперативных действий, ибо информация, полученная в результате проведения оперативных действий, в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом может быть использована в качестве доказательства в уголовном деле.

Конституционный Суд констатировал, что санкционирование модели, имитирующей преступную деятельность, судом, а не Генеральным прокурором или заместителем Генерального прокурора Литовской Республики, как установлено в Законе "Об оперативной деятельности", более соответствовало бы конституционному принципу охраны прав и свобод человека.

Конституционный Суд в Постановлении от 19 сентября 2000 г. "О соответствии статей 1181, 1561, пункта 5 статьи 267 и статьи 3171 Уголовно-процессуального кодекса Литовской Республики Конституции Литовской Республики", решая вопрос соответствия Конституции норм Уголовно-процессуального кодекса, предусматривающих возможность участия в уголовном процессе засекреченных свидетелей, потерпевших, подчеркнул, что этот институт уголовного процесса должен соответствовать конституционному принципу права лица на справедливый суд. Суть этого принципа, по мнению Конституционного Суда, заключается в том, что суды обязаны безусловно соблюдать конституционные принципы и положения, закрепляющие следующие требования: равенство сторон процесса перед судом и законом; независимость и беспристрастность судей; право обвиняемого на защиту. Соблюдение и выполнение этих и других требований – необходимое условие установления истины и справедливого применения уголовного закона. Однако в Уголовно-процессуальном кодексе было установлено право суда не вызывать на судебное заседание свидетелей и потерпевших, данные о личности которых засекречены, и ограничиваться только оглашением на судебном заседании их (т.е. таких свидетелей и потерпевших) показаний, полученных во время предварительного расследования. Конституционный Суд признал, что такие положения института засекреченных свидетелей и потерпевших в уголовном процессе ограничивают право подсудимого задавать вопросы засекреченному свидетелю или потерпевшему, и в определённой мере a priori признаёт достоверность таких показаний как источника доказательств. Это ограничивает право подсудимого участвовать в исследовании доказательств, ущемляет его право на защиту и на справедливое рассмотрение уголовного дела и противоречит нормам Конституции, устанавливающим, что лицо, обвиняемое в совершении преступления, имеет право на открытое и справедливое рассмотрение его дела независимым и беспристрастным судом, что лицу, подозреваемому в совершении преступления, и обвиняемому лицу с момента их задержания или первого допроса гарантируется право на защиту (части 2 и 6 статьи 31 Конституции).

Конституционный Суд в указанном и в других постановлениях неоднократно подчёркивал, что нарушение любой гарантии неприкосновенности судьи и суда может негативно отразиться на осуществлении правосудия, защиты прав и свобод человека.

Конституционный Суд в своём Постановлении от 5 февраля 1999 г. "О соответствии частей 4 и 5 статьи 255, части 4 статьи 256, части 4 статьи 260 и частей 1, 2 и 6 статьи 280 Уголовно-процессуального кодекса Литовской Республики Конституции Литовской Республики" обратил внимание законодателя на то, что в Уголовно-процессуальном кодексе содержатся нормы, приписывающие суду не свойственные ему функции. В частности, в УПК было установлено право суда давать органу дознания, следователю указания совершать определённые следственные или другие процессуальные действия, возвращать уголовное дело на доследование. В УПК также было указано на право и обязанность суда при наличии определённых оснований заменять в суде обвинение, предъявленное во время предварительного следствия, на более тяжкое.

Конституционный Суд констатировал, что в деятельности суда, выполняющего указанные положения УПК, появляются элементы функций уголовного преследования, обвинения, несвойственные суду при осуществлении правосудия. Поэтому Конституционный Суд признал указанные положения УПК противоречащими Конституции и элиминировал их из правовой системы.

Подытоживая изложенное, а также учитывая и неуказанные постановления Конституционного Суда относительно конституционности отдельных элементов (норм, положений) правового института обвиняемого (подозреваемого, подсудимого), есть основание утверждать следующее:

1) юриспруденция Конституционного Суда в области защиты конституционных прав и свобод обвиняемого имеет многоплановый характер, ибо предметом конституционного надзора являются не только нормы уголовно-процессуального, но и уголовного, гражданского, государственного права и других отраслей права;

2) интерес к этой проблеме не ослабевает, ибо число обращений в Конституционный Суд относительно конституционности отдельных элементов (норм, положений) правового статуса обвиняемого не сокращается;

3) растёт правовая культура судебных инстанций, ибо большинство обращений в Конституционный Суд по упоминаемой проблеме исходит от судов как общей, так и специальной (административной) юрисдикции. Это свидетельствует, что суды осознают свою миссию осуществления объективного, беспристрастного, справедливого правосудия;

4) Конституционный Суд сыграл значительную роль в процессе приспособления действующего законодательства к изменившимся условиям существования нашего государства: Конституционный Суд, признавая конкретные правовые нормы, акты антиконституционными, тем самым их, как несвойственных демократическому правовому государству, исключает из правовой системы;

5) общественность, субъекты уголовно-процессуальных отношений наглядно убеждаются, что независимый и беспристрастный суд – существенная, а нередко и единственная реальная гарантия защиты, восстановления нарушенных прав и свобод лица;

6) растёт авторитет Конституционного Суда, ибо его решения по делам о конституционной защите прав и свобод обвиняемого сыграли роль эффективного стимула для проведения реформ разных институтов уголовного процесса. Законодатель незамедлительно реагировал, в сущности, на все решения Конституционного Суда, в которых указывалась антиконституционность отдельных элементов (норм, положений) правового статуса обвиняемого;

7) тенденции совершенствования правового положения обвиняемого показывают, что законодатель всё больше учитывает необходимость в правовом регулировании балансирования интереса эффективного раскрытия преступлений и справедливого наказания виновных и интереса обеспечения прав и свобод обвиняемого.